| |
В каждой семье бережно хранят реликвии. В семье преподавателя техникума Яковенко Н.В. также бывают семейные реликвии, которые хранят славу о подвигах. Другие — берегут воспоминания. А бывают и такие, что не дают забыть о самом тяжёлом. Среди старых игрушек, детской мебели и прочего бытового хлама на чердаке робко выделяется один долгожитель — большой деревянный чемодан с металлическими уголками. Я провожу рукой по крышке, стряхивая пыль, и с любопытством разглядываю незнакомые буквы над ручкой. Папа говорит, он когда-то принадлежал незнакомой немецкой семье. А потом с ним вернулась сестра моей прапрабабушки. Домой. Из плена. Это время не любили вспоминать те, кто видел войну в лицо, кто познакомился с ней и был не в силах пережить и забыть. В семье звучали лишь короткие рассказы о том, как подростков угнали в лагерь. Как двое девчонок и парень, что раньше жили в соседних домах, оказавшись на вражеской стороне, старались держаться вместе, словно они единственные остались друг у друга. Как девочки, что были чуть старше меня, работали на кондитерской фабрике, а парня определили на завод. Как подружки перед выходом макали палец в чан с повидлом и бежали, чтобы их не поймали. Как приносили крохи еды на кончиках пальцев оголодавшему товарищу, который был слаб и почти умирал от голода. Как потом еле живые они возвращались домой. Когда была жива моя прапрабабушка и её сёстры, в семье не любили вспоминать о войне. Но и забыть о ней было нельзя. Я провожу пальцами по замочной скважине, интуитивно понимая, что чемодан хранит много историй. И все они про жизнь, про смерть, про страх и радость. Про то, что больно вспоминать, и про то, без чего не было бы счастья. Этот чемодан прожил долгую жизнь и занял своё место в истории семьи. Как жаль, что я не успела познакомиться с тобой, моя дважды прабабушка... Шура — так нежно называет тебя мой отец. Мы бы обязательно съездили в гости к твоим сёстрам. Они бы напоили меня чаем с домашним печеньем, тихо приговаривая: «Деточка, что было, то было. Наша мама всю войну молилась, чтобы Бог сохранил ей детей. И мы, все четверо, вернулись домой»… А остальное я бы прочла по их влажным глазам…А потом бы мы молча сидели во дворе, вдыхая запах сирени, потому что был май. Непременно, май. Наш май.